Путь в бухту Песчаная

Очень многие мечтают побывать на о.Байкал, но есть немало причин, почему люди этого не делают. Для одних — очень дорогой перёлет, его стоимость в короткое байкальское лето в два раза выше, чем в несезон. Других пугает отсутствие на озере достойной инфраструктуры — хороших отелей, приличных ресторанов и развлечений. А у меня не было компании. Я просто не знала, что я буду делать, если одна поеду на о.Байкал. Походник из меня неважный: под рюкзаком я и 10 км не пройду, на байдарке грести в стоячей воде и при встречном ветре — тоже как-то не вдохновляло. И вдруг мне встретилось объявление о наборе волонтёров на Байкал. Я подумала, что это реальный шанс. Прежде я никогда не была волонтёром, хотя поддерживаю многие вещи, которыми они занимаются.

Думаете, я сразу позвонила организаторам Большой Байкальской тропы (далее — ББТ) и записалась добровольцем?! Нет, путь мой на ББТ оказался тернист. Сначала я изучила все волонтёрские движения, которые работают на о.Байкал, и пришла к выводу, что ББТ — самое крупное и давнее из них. Несмотря на то что ребята занимаются строительством троп («строительство» — это же как раз для меня, архитектора!), меня кое-что смутило. Во-первых, посмотрев на результаты трудов и почитав, какие работы придётся выполнять, я сникла — куда мне с моим «бараньим» весом бревна таскать и камни перекатывать, там крепкие мужчины нужны. Во-вторых, мне показалось странным, что само участие в проекте платное.

Подумав, я отправилась пробовать себя в качестве волонтёра в другом проекте. Но всё пошло не по плану с первого же часа моего пребывания на сибирской земле. В первый день моего волонтёрства я убедилась, что всё совсем не так, как я себе это представляла в Москве. Байкал был где-то вдалеке, организация — ужасной, атмосфера тяготила. Совсем не так я планировала провести следующие две недели.

И вдруг удача вернулась ко мне! Как раз неподалёку в это самое время проходил один из проектов ББТ, куда я и попросилась. Элеонора Еремченко, исполнительный директор ББТ, мне ответила. У команды оказалась свободная палатка, значительный запас провизии, а недостатка в работе там не бывает. Правда, пришлось-таки, протащить свой рюкзак те самые 10 км.

Отдельно хочу рассказать об Эле,то есть Элеоноре. Чтобы организовать моё устройство в лагере, нам пришлось пройти вместе километров 15, поэтому ещё до того, как я встала на тропу ББТ с инструментом в руках, я знала об этих людях почти всё. Эля замечательный рассказчик, и она давала исчерпывающие ответы на все мои вопросы. Наверное, она уже сотню раз на них отвечала самым разным людям, но она говорила с интересом, искренне, и было видно, как для неё важно то, чему она посвятила уже 16 лет. Бывают люди, отдавшие себя целиком какому-то важному (в глобальном смысле) делу. Это не хобби, не бизнес, не семейное ремесло, не искусство — это благотворительность, причём в данном случае, направленная на помощь не кому-то конкретно, а всем нам, потому что Байкал — достояние всей Земли.  Есть в таких людях какая-то «сумасшедшинка», как божий дар. Но только они и могут организовывать, казалось бы, невозможные вещи.

Добровольческие движения не возникают на пустом месте. Там, где есть проблема, на решение которой не хватает частных или государственных ресурсов, люди начинают бороться сами. Несмотря на то что волонтёрство в целом — позитивный социальный показатель, я считаю, что любое волонтёрское движение — это тревожный сигнал для государства. Если люди своими силами начинают фактически выполнять его функции, значит, государство не справилось, не доглядело, не сумело или вовсе безразлично к проблеме.

Я открыла для себя очень много нового, о чём  никогда бы не узнала в Москве. Мы часто слышим слова «заповедник», «национальный парк», «заказник», но кто из нас знает, чем они отличаются, зачем они нужны, какую деятельность ведут, и что в них происходит? Бывалые походники знают больше, но тоже далеко не все. Что я знала о проблемах байкальских заповедников? Ничего! Я даже не знала, что такое туристическая тропа или экотропа. Если строят люди тропы, наверное, им это нравится! Да, это здорово, потому что по ним удобнее ходить, чем просто по лесу. И всё. Оказалось же, что строительство экотроп — это не просто отдельная наука, но ещё и универсальное решение для заповедных территорий вообще. Для неподготовленного человека это абсолютно неочевидно. Вот какая  польза от троп, кроме как упрощать жизнь туристам? Оказывается, тропа — это тоже магистраль. Там, где есть дорога — есть жизнь, есть экономическое развитие. И положительная динамика вдоль троп на Байкале уже началась! Мне и в голову бы не пришло, что есть такие страны, где походный туризм составляет значительную часть государственного бюджета. А они есть!

Другое неочевидное открытие: 1000 человек, прошедшие по тропе на территории заповедника, вытопчут, поломают, навредят в 100 раз меньше, чем 10 человек, прошедшие тот же путь хаотично. По той же причине мусор будет скапливаться вдоль тропы, в местах организованных стоянок, и его проще будет убирать. А ещё тропы останавливают распространение низовых лесных пожаров. И это  далеко не все положительные моменты! Теперь мне, как и создателям ББТ, кажется удивительным, что администрация не занимается таким полезным делом на государственном уровне.

А теперь расскажу о самих волонтёрах, участниках проекта «Путь в бухту Песчаная». Эля рассказала, что её постоянно спрашивают, кто такой волонтёр, каков его портрет. И я не была исключением. Удивительно, но в первые годы существования, на ББТ работали чуть ли не одни иностранцы. Впрочем, для них в волонтёрстве нет ничего удивительного, а в таком месте, как о.Байкал — тем более. А мы даже и не представляем, сколько иностранцев мечтают там побывать. Сейчас в проекте участвуют в основном люди из России, хотя ББТ остаётся международным. В основном это люди состоявшиеся, созревшие ментально для такой деятельности и имеющие финансовую возможность оплатить не только недешёвый перелёт,  но и само участие в проекте.

Кстати, об этом взносе. Создатели ББТ, без сомнения, мечтают, чтобы такого взноса не было, но, увы, пока нет того объёма спонсорской помощи, чтобы полностью покрыть расходы на транспорт, инструмент, снаряжение, еду, а также обучение новых бригадиров проектов и развитие движения в целом. Ведь ББТ функционирует круглый год, а не только во время летних проектов.

Моя бригада состояла из 14 человек, включая самого бригадира, его помощника и переводчика. Да, в моей команде были иностранцы — вчерашняя выпускница университета, австралийка Эмма, и совсем юная американка Саша. Были в нашей команде даже подростки — Ваня с мамой и дедушкой из Саратова и Маша с мамой из Петербурга. Была ещё молодая пара из Сыктывкара и девушка из Уфы. Таким образом, я была единственной москвичкой, и то ненастоящей. Переводила нам ещё одна вчерашняя выпускница ВУЗа, Энгелина. Она же занималась и нашей развлекательной программой. Проекты ББТ не только про работу, это своеобразный отдых. Каждый вечер мы собирались после ужина, чтобы пообщаться, послушать друг друга, узнать о Байкале, заповедниках, местных традициях и тропах. А ещё у нас были игры и танцы.

Сейчас у ББТ много проектов, связанных с обслуживанием и восстановлением троп, которые были построены ими прежде. Так получилось, что заповедники, на чьих территориях появились тропы ББТ, не всегда поддерживают подаренную им волонтёрами инфраструктуру. А люди не могут оставить разрушаться то, что уже сделано. Мне же посчастливилось работать первопроходцем — там, где нет ничего, кроме синих отметок-вешек, поставленных во время разведки ещё год или два назад.

Что мы делали? Вырезали кустарник, снимали дёрн и грунт, обрезали корни деревьев, выкапывали и спускали по склону камни, некоторые из которых весили очень много. Берега у Байкала скалистые, в отдельных местах уклон был градусов 60. Сразу чувствуется необходимость в крепкой мужской силе. Пенсионеру Григорию, конечно, уже не под силу было орудовать кувалдой и ломом, а внук Ваня для этого ещё не созрел. Поэтому бригадир Рома, его помощник Игорь и Паша из Сыктывкара составляли пробивную силу  нашего отряда. И, вы знаете, оказывается, нам повезло: большинство бригадиров ББТ — дамы. Вот это меня поразило! А ведь на бригадире самая тяжёлая и сложная работа! Практика показывает, что волонтёры (в России, во всяком случае) преимущественно женского пола. Почему? Можно выдвигать разные предположения, но это уже совсем другая история.

Помимо лома и кувалды, был ещё один инструмент бригадира — бензопила. В основном же все работы производились кирками и лопатами. Но было и несколько невиданных орудий – пуласки (сочетает в себе топор и тесло), маклауд (напоминает грабли) и очень большой секатор — лоперсы. Работать было непросто, несмотря на то, что на это отводилось 6 часов с перерывами, а в дождливые дни мы и вовсе не выходили на тропу. С другой стороны, ты работаешь ровно столько, сколько можешь. Тебя мотивирует только совесть. Здесь нет смысла делать что-либо некачественно. Устал — отдохни, заболел — остаёшься в палатке — никто тебя не осудит.

Наш бригадир Рома строил работу очень грамотно, что позволило нам за 10 полных рабочих дней удлинить тропу на 426 метров. По-моему, это очень неплохо для того рельефа, который нам достался. Ещё во время проекта нужно было дежурить. В походных условиях устроить три полноценных приёма пищи и два перекуса — задача не простая, расслабляться особо некогда. Но были и настоящие выходные — два банных дня, когда весь отряд, за исключением дежурных, уходил в посёлок.

Поначалу мне были очень непривычны такие физические нагрузки, и всё, чего мне хотелось — поесть и спать. Потом освоилась, и даже хватало времени рисовать скетчи. Когда выдавались солнечные безветренные деньки, можно было искупаться. Ну, как искупаться: в моём случае это было пробраться по булыжному дну на глубину не больше метра, собраться с духом, быстро присесть, чтобы через миг пружиной взвиться вверх, и неуклюже зашаркать к полотенцу ногами, обутыми во всплывающие шлёпки. Однажды я сходила за грибами хоть и не слишком удачно, но на ужин у нас были малосольные сыроежки. И я убедилась, что их не напрасно так назвали. Надо признать, что рацион у нас был разнообразный, и похудеть не удалось никому.

Лагерь был устроен по принципу «no trace» («не оставляя следов»), что для меня стало в новинку. В озеро Байкал и на его прибрежную полосу где расположился лагерь мы не бросали и не выливали ничего. Для этого вверх по склону была вырыта отдельная компостная яма. Август, по наблюдениям аборигенов, выдался прохладным, северные ветры задули прежде времени. Однако, если светило солнце,  оно было беспощадно. Солнцезащитного крема не оказалось ни у кого, и в посёлке тоже. Когда солнце заходило, резко становилось очень холодно, а в совокупности с ветром, который на Байкале практически не унимается, казалось, что ты уже где-то на берегу ледовитого океана. В тот самый вечер, когда я влилась в коллектив, ветер сорвал в лагере несколько палаток. В ту ночь было страшновато. С непривычки удары тента палатки от ветра казались очень громким, а волны прямо таки ревели. А они были всего в двух метрах! Почему-то я совсем не ожидала, что на Байкале постоянный прибой, как на море, и часто волны с барашками.

Но были и тихие вечера с ясным небом. Тогда было видно, как светятся вереницы огоньков в посёлках на противоположном берегу. Свет колебался, преодолевая 40 км над водной гладью, и напоминал зажжённые свечи. Луну мы видели мало, она всходила слишком поздно. А вот Марс светил с того берега прямо на наш лагерь не хуже фонаря. Теперь глядя в московское небо, я знаю — это Марс. Но там он совсем не такой — Потрясающе яркая оранжевая звезда, отражающаяся дорожкой на воде! В звёздную ночь можно было обходиться совсем без фонарика. Под закрытие смены все участники устроили себе ночёвку под открытым небом.

По завершении проекта я ещё побывала на о.Ольхон. Но после северного побережья, песчано-степной остров не произвёл на меня впечатления. Слишком много людей и повсюду следы их безответственного пребывания, мусор. Только лес изогнутых сосен и лиственниц на песчаных дюнах к северу от пос.Хужир, оставил у меня приятные воспоминания. В следующий раз надо будет обязательно пройтись по маршрутам Большой Байкальской тропы!

Екатерина Таскаева